Эта летопись, по подсчётам большинства историков, датируется 1377 годом. Лаврентьевский список был переписан трёмя монахами, среди которых назвал себя монах Лаврентий (имя которого она и носит) — он завершил работу 20 марта 1377 (6885 по календарю «от сотворения мира») по благословению епископа Суздальского Дионисия.
Лаврентьевская летопись — ценнейший памятник мировой культуры – хранится в Российской национальной библиотеке в Санкт-Петербурге (шифр: F.п.IV.2).
Эта уникальная рукопись принадлежит к числу наиболее интересных и содержательных древнерусских книг исторического жанра, а обстоятельства создания и бытования знаменитой летописи придают ей статус поистине государственного достояния России.
Лаврентьевская летопись — это древнейшая дошедшая до наших дней датированная русская летопись, то есть имеющая на своих листах зафиксированную самим писцом дату создания.
Книга получила свое название по имени писца — монаха Лаврентия, выполнившего основную часть работы по переписке текста. На последних листах рукописи Лаврентий оставил запись, в которой сообщил, что переписал летопись по благословению суздальского епископа Дионисия для великого князя суздальского и нижегородского Дмитрия Константиновича, начал свой труд 14 января и завершил его 20 марта 1377 г.
Повествование в Лаврентьевской летописи доведено до 1305 года. В составе Лаврентьевской летописи дошел до нас самый старый из сохранившихся список «Повести временных лет» — древнейшего летописного свода восточных славян. Отражая в разных своих частях южнорусское, владимирское, ростовское и тверское летописания, Лаврентьевская летопись является основным источником по истории северо-восточной Руси. Памятник стал фундаментом всей русской историографии.
Листы древнего манускрипта овеяны звоном русской воинской славы. Золотой нитью в повествовании проходит общечеловеческая тема патриотизма и мужественного раздумья над судьбами родной земли.
Исторический контекст
Лаврентьевская летопись создана в героическую эпоху Куликовской битвы. Это период освободительной борьбы Руси против монгольского ига, период национального подъема и объединения прогрессивных сил под эгидой Москвы. Текст памятника ярко отражает патриотические тенденции своего времени, прославляя культ князя-воина и защитника, воскрешая героические страницы истории Руси. Легендарное прошлое давало героические образцы, сохранившиеся в исторической памяти народа. Эти примеры обретали остроту звучания в контексте современных событий, призывая князей к объединению накануне решительной схватки с Ордой.
Лаврентьевская летопись — ключевой памятник возрождения Российской государственности в поворотный исторический момент. Об этом свидетельствует та роль, которая была предназначена этой рукописи по замыслу ее идейного вдохновителя — Дионисия Суздальского. Эта роль становится очевидна на фоне исторических процессов того далекого времени.
Тяжкое монголо-татарское иго, установившееся в середине XIII века после распада государства Киевская Русь, способствовало стагнации дробного политического состояния Руси. Значительные части русской территории контролировала языческая Литва и католическая Польша, а сами русские князья вели непрерывную междоусобную борьбу, которая искусно поддерживалась татарами. Несмотря на то, что Золотая Орда во второй половине ХIV века, после убийства в 1357 г. хана Джанибека, неуклонно слабела из-за внутренних войн претендентов на престол, — русские князья не спешили воспользоваться этим преимуществом для борьбы с Ордой. Они по-прежнему противостояли друг другу и ездили в Орду за ярлыками на княжение. Однако общенародное освободительное движение уже зарождалось. В 1374 г. в Нижнем Новгороде горожане напали на посольство Мамая, одержавшего верх в борьбе за власть в Орде. Дионисий, незадолго до этого поставленный епископом Нижегородским и Суздальским, несомненно, поддержал свою паству в открытых антитатарских действиях. Во всяком случае, именно в Дионисия была направлена стрела военачальника Сарайки, возглавлявшего татарское посольство, и только чудо избавило епископа от смерти.
Общественные настроения, проявившиеся в народном выступлении против татарского гнета, приближали время перелома в отношениях Руси с Ордой. Весной 1377 г. князь нижегородский и суздальский Дмитрий Константинович стал участником московско-нижегородского похода на вассальный Мамаю волжский город Булгар. Это был первый русский наступательный поход на Орду со времени установления ига. И он увенчался успехом. Лаврентьевская летопись, согласно писцовой записи, была завершена 20 марта 1377 г., то есть ко времени выступления русского войска в поход. Дионисий Суздальский, благословивший создание этой рукописи, подал ею князьям высокий героический пример предков. Лаврентьевская летопись — это духовное напутствие Дионисия Суздальского, благословление на дерзкое и решительное выступление. Всего через три года, в 1380 году, московский князь Дмитрий, прозванный впоследствии Донским, испросит благословение перед Куликовской битвой у Сергия Радонежского – духовного светоча Русской земли.
В записи писца не названо место создания Лаврентьевской летописи. Вероятнее всего, монах Лаврентий трудился над летописью в Нижнем Новгороде, где Дионисий еще в 30-х гг. XIV в. основал общежительный Вознесенский Печерский монастырь. Именно Нижний Новгород был наиболее надежным союзником Москвы в ее консолидирующей политике. В сложной внутриполитической ситуации, когда Русь раздирали междоусобные распри, ось Москва — Нижний Новгород создавала основу коалиции русских князей для борьбы с Ордой. Политический союз был скреплен родственными узами: супруга московского князя Дмитрия Ивановича (Донского) Евдокия являлась дочерью князя нижегородского и суздальского Дмитрия Константиновича, для которого и была написана Лаврентьевская летопись. Военный и династический союз приводил к укреплению политического единства Руси, к становлению нового Российского государства с центром в Москве. Выход Московской Руси на европейскую политическую арену открывал новый этап мировой истории, так как вскоре именно России суждено было стать главным оплотом православия и православной культуры в мире. В этом контексте Лаврентьевская летопись приобретает значение идеологического символа важнейшего этапа российской истории.
Лаврентьевская летопись – рукописный книжный памятник
Что же представляет собой Лаврентьевская летопись как памятник средневековой рукописной книжности?
Лаврентьевская летопись – это пергаменный кодекс. Пергамен – специальным способом выделанная кожа, так что на ней можно писать с обеих сторон, – в XIV веке продолжал оставаться на Руси основным материалом для письма. Пергамен Лаврентьевской летописи не самого высокого качества выделки. На многих листах можно заметить швы (зашитые прорезы, допущенные при обработке кожи) и отверстия разной величины (образовались при правке шкуры в местах укусов насекомыми). На листах рукописи сохранились следы разлиновки, которая помогала писцу выдерживать ровность строк. В книге 173 пергаменных листа, несколько листов рукописи утрачены (лакуны между л. 9 и 10, после л. 169 и после л. 170). Листы сброшюрованы в 24 тетради, обычное число листов в тетради – 8. Однако в конце рукописи регулярная структура тетрадей нарушена: несколько листов срезаны и заменены другими, подклеенными на фальцах (вставные л. 157, 161, 167). Это говорит о том, что текст в заключительной части книги был отредактирован.
Текст рукописи написан двумя типами письма. Первые 40 листов выполнены уставом – древнейшим типом письма, воспринятым книжниками на Руси еще в XI веке из Византии через посредство южных славян. На обороте листа 40 работа первого писца, имя которого осталось неизвестным, прервалась, и далее труд продолжил монах Лаврентий, который располагает текст в два столбца и пишет другим типом письма – так называемым русским полууставом.
Этот тип письма возник во второй половине XIV века как результат эволюции традиционного устава за без малого четырехсотлетий период его использования в древнерусской письменности. Просуществовал русский полуустав недолго, поскольку вскоре был вытеснен южнославянским наклонным полууставом, который, пройдя на Руси свой путь развития, сохранится в русской рукописной книжности вплоть до ХХ века. Таким образом, Лаврентьевская летопись является чрезвычайно ценным памятником для палеографических исследований не только потому, что это датированная рукопись, но и потому, что на ее листах отразился сам процесс развития русской письменности.
Книга украшена заставкой тератологического стиля, характерного для древнерусских рукописей XIV века. Заставка помещена в самом начале, перед текстом, и содержит тонко прорисованные двойным киноварным контуром и вписанные в плетеный орнамент изображения диковинных птиц. Эти райские птицы словно встречают читателя, как только он открывает книгу. Ведь открыть книгу – это значит распахнуть двери в совершенно иной мир, исполненный просвещающего знания и многовековой мудрости предков. Киноварью написаны заголовки, погодный счет лет и начальные буквы статей – инициалы. В начальной части рукописи, где текст написан уставом, инициалы украшены плетеным орнаментом. Однако первый писец не успел прописать все орнаментированные киноварные инициалы в своей части – на некоторых листах можно заметить, что на месте, оставленном для фигурной буквицы, вписан неорнаментированный инициал, такой, какие находим в полууставном письме Лаврентия.
Киноварью выполнена и запись монаха Лаврентия, завершающая книгу. Драгоценные для нас фактические сведения о создании рукописи Лаврентий обрамляет традиционными для средневековой книжности пассажами, выражающими духовную радость писца, завершающего свой труд, и его просьбу к читателям простить его, если в тексте обнаружатся описки, – «занеже книги ветшаны, а ум молод не дошел». Так мы узнаем еще одну важную деталь – при составлении Лаврентьевской летописи оригиналом служил древний, ветхий от времени летописец.
Лаврентьевская летопись дошла до нас в более позднем переплете, который по конструктивным особенностям датируется концом XV – началом XVI в. Переплет выполнял защитную функцию, предохраняя пергаменные листы от деформации. Поэтому крышки переплета сделаны из достаточно толстых досок и снабжены двумя ременными застежками, которые сохранились лишь фрагментарно, но когда-то надежно фиксировали блок книги. Крышки поволочены кожей, украшенной слепым тиснением. При вторичном переплетении блок книги был обрезан по краям, особенно по верхнему полю.
Замена исконного переплета на новый – явление типичное. Чем больше книгу читают, тем скорее изнашивается и рвется крепление переплета. А Лаврентьевскую летопись не только читали, но и использовали в качестве оригинала при создании других летописей. Об этом свидетельствуют многочисленные редакторские пометы на полях рукописи – большие кресты и маленькие крестики, а также трижды встречающееся на полях разных листов слово «Булгар». На некоторых листах эти пометы оказались частично срезанными. Значит, Лаврентьевская летопись служила источником дальнейшего летописания уже в первое столетие своего существования, так как редакторские пометы были проставлены еще до обрезки блока при замене переплета, что произошло в конце XV или начале XVI в.
В конце XVIII – XIX в. блок книги был отреставрирован – многие листы подклеены пергаменом, заклеены некоторые отверстия, продублированы пергаменными подклейками многие швы, так как нити, которыми они были сделаны, в большинстве случаев истлели. Очевидно, к этому времени Лаврентьевская летопись находилась в ветхом состоянии. И сегодня мы видим на ее листах многочисленные следы восковых пятен и лампадного масла – свидетельства читательского внимания к этой книге многих поколений наших предков. Внесли свою лепту и первые российские ученые-историки, изучавшие Лаврентьевскую летопись, – на некоторых листах остались следы химических растворов, которые применялись в то время для прочтения затухающего текста, а также для выявления первоначального текста в местах предполагаемой правки.
В поновленном виде дошел до нас и переплет Лаврентьевской летописи. Он был отреставрирован уже тогда, когда книга находилась в стенах Императорской Публичной библиотеки. Блок книги был заново сброшюрован, заменено крепление переплета и корешок (при этом оказались утраченными некоторые конструктивные особенности деревянных крышек), на внутренние стороны крышек выклеены форзацы из мраморной бумаги и вставлены защитные бумажные листы.
Характеристика текста
Описав «внешние» особенности рукописи, обратимся к ее тексту.
Лаврентьевская летопись, как и любая другая русская летопись, представляет собой свод, компиляцию многих произведений разных жанров, созданных в разное время разными, в большинстве неизвестными авторами. Летописание опирается не только на письменные источники, но и на устные, на богатую фольклорную традицию. Повествование о давно прошедших временах, о дохристианской, «дописьменной» Руси основано на исторических преданиях и легендах. Народная память сохранила сказания о подвигах древних князей-воинов и безымянных представителей народной среды, память о страшных нашествиях кочевников, трагических междоусобиях, великих победах и горьких поражениях. Так Лаврентьевская летопись превращается в подлинную сокровищницу исторического самосознания народа, предоставляя бесценный материал для постижения национальных особенностей миропонимания и мироощущения.
Повествование в Лаврентьевской летописи по традиции начинается с библейских времен, от разделения земель сыновьями Ноя, и доходит до 1305 года. Текст открывает Повесть временных лет – «Се повести временных (то есть минувших) лет, откуда пошла русская земля, кто в Киеве стал первым княжить, и как возникла Русская земля». Под таким названием понимается древнейший сохранившийся до наших дней летописный свод, созданный в начале XII века. Первая редакция этого свода, составленная, по преданию, иноком Киево-Печерского монастыря Нестором, в «чистом» виде не сохранилась. В Лаврентьевской летописи представлена Вторая, и древнейшая из дошедших до наших дней, редакция Повести временных лет, составленная на основании летописания Нестора игуменом Михайловского Выдубицкого монастыря Сильвестром в 1116 г. при киевском князе Владимире Мономахе.
Лаврентьевская летопись.
Страница с текстом легенды
о призвании варягов
Помещенное в начале Лаврентьевской летописи обширное историко-географическое введение закладывает историографическую основу всего русского летописания. Происхождение и древнейшая история славянских племен рассматривается здесь на широком фоне всемирной истории, описываются границы исконно славянских земель и территорий, ими освоенных, определяется место славян среди других народов, возводивших своих прародителей к потомкам легендарного Ноя.
Переход к повествованию об истории Руси отмечен делением текста на погодные статьи. Принцип погодных записей стал важнейшей особенностью всего русского летописания, в отличие от западно-европейской хронографии, описывающей историю прежде всего по периодам правления государей. Первая дата в Лаврентьевской летописи – 852 г. С этого времени, по мнению летописца, появилось название «Русская земля». А под 862 годом помещена легенда о призвании варягов, положенная в основу историографической концепции о происхождении великих князей киевских от приглашенного новгородцами варяжского князя Рюрика.
Далее рассказывается о захвате Киева Олегом, о начале славянской письменности, о киевских князьях Игоре, Ольге, Святославе, о междоусобной борьбе сыновей Святослава, о князе Владимире и крещении Руси, о княжеских междоусобиях после смерти Владимира и убийстве князей Бориса и Глеба, о Ярославе Мудром, его просветительной деятельности и завещании сыновьям (в нем определялась главенствующая роль киевского князя, которому должны подчиняться другие князья), о преемниках Ярослава на киевском столе – князьях Изяславе, Святославе, Всеволоде и Святополке. В летописном повествовании находят отражения самые разные события, оставившие след в народной памяти, но главными темами является борьба с половецкими набегами и междоусобные княжеские войны (выделяется своим драматизмом рассказ об ослеплении теребовльского князя Василька).
Текст «Повести временных лет» в составе Лаврентьевской летописи завершается припиской Выдубицкого игумена Сильвестра, ставшего в 1118 г. епископом Переяславля Южного. В целом это летописание Владимира Мономаха, который, вступив на киевский стол в 1113 г. после смерти Святополка, перевел летописание из Киево-Печерского монастыря в свой Михайловский Выдубицкий монастырь, сделав летописание княжеским. Переработка Сильвестра касалась в основном времени Святополка и Владимира Мономаха – подчеркнута роль Мономаха в проведении съезда русских князей в 1097 г. в Любече и его усилия по сохранению мира между князьями. «Повесть временных лет» стала последним общерусским летописным сводом перед распадом Киевской Руси.
Дальнейшее повествование Лаврентьевской летописи, согласно выводам М. Д. Приселкова, объединяет в себе летописание владимирское, ростовское и тверское, то есть местное летописание важнейших политических центров периода феодальной раздробленности.
Владимирское летописание отразилось в Лаврентьевской летописи несколькими сводами. Первый из них был инициирован Андреем Боголюбским и завершен в 1177 г. уже после убийства этого князя. Второй – летописание Всеволода Большое Гнездо – доведен до 1193 г. И, наконец, третий составлен в 1212 г. его сыном Юрием Всеволодовичем в прославление отца. При составлении владимирских сводов привлекались и южно-русские источники – летописание Переяславля Южного, поскольку владимирские князья считали этот город своей отчиной (ныне на его месте современный г. Переяслав-Хмельницкий).
В изложении событий после 1212 г. до 80-х гг. XIII в. Лаврентьевская летопись отражает то летописание, которое велось в Ростове (Владимир к этому времени был разгромлен ордами Батыя). Это свод Ярослава Всеволодовича 1239 г. (в основе которого лежит летописание ростовского князя Константина и его сыновей), свод 1263 г. и свод 1281 г.
Известия Лаврентьевской летописи с 1284 г. по 1305 г. основаны на тверском летописании. Это свод тверского князя Владимира Ярославича, занявшего великокняжеский владимирский стол в 1305 г. Сюда входил не только летописец тверского князя, но и семейный летописец смоленского и ярославского князя Федора Ростиславича Черного, летописные известия новгородские и рязанские. Тверской свод, доведенный до 1305 г., был соединен с предшествующим владимирским и ростовским летописанием. Это и был тот ветхий летописец, который послужил в 1377 г. оригиналом для монаха Лаврентия.
И здесь мы должны вспомнить Дионисия Суздальского – инициатора создания Лаврентьевской летописи. Не подлежит сомнению то, что именно он руководил идеологической правкой текста, если только не сам лично выступал его редактором. Ведь цель замысла Лаврентьевской летописи – дать читателю примеры мужества князей, их вероисповедной непримиримости с татарами. Правка текста осуществлялась в сжатые сроки, так что Лаврентию помогал еще один писец, рукой которого написан текст на вставных листах 157 и 167, а также окончание текста на обороте вставного листа 161. Этот писец, подключившийся к работе на самом последнем этапе, пользовался уставным типом письма, однако далеко не обладал профессиональными навыками. Г. М. Прохоров, первый обративший внимание на личность Дионисия Суздальского в связи с кодикологическими особенностями Лаврентьевской летописи, склонен видеть в этом почерке руку самого Дионисия, решительно осуществлявшего редакторскую правку.
Очевидно, Дионисию Суздальскому мы должны быть благодарны и за те интерполяции в разных частях текста, которые встречаются только в Лаврентьевской летописи и превращают ее в бесценный по уникальности памятник. Так, в единственном списке в составе текста Лаврентьевской летописи сохранилось до наших дней знаменитое автобиографическое Поучение Владимира Мономаха – подлинный шедевр древнерусской литературы, провозглашающий с удивительной для средневековья искренностью высокий принцип нравственности в политике.
Бытование рукописи, ее изучение и издание
За время своего существования Лаврентьевская летопись неоднократно меняла владельцев. Книга хранилась в нижегородском Благовещенском монастыре, затем принадлежала Рождественскому монастырю во Владимире. Об этом свидетельствует читающаяся на первом листе запись, которая по палеографическим данным датируется концом XVI – началом XVII в., – «Книга Рожесвенсково манастыря володимирскаго».
В XVIII в. рукопись оказалась в Великом Новгороде, в собрании Новгородского Софийского собора, где с нее в 1765 г. учениками Новгородской семинарии была сделана копия (эта копия хранится в Библиотеке Российской Академии наук в Санкт-Петербурге под шифром 34.2.32). В 1791 г. из Новгорода в числе прочих рукописей Лаврентьевская летопись была отправлена в Москву и попала к обер-прокурору Синода графу Алексею Ивановичу Мусину-Пушкину (1744–1817), который хорошо известен не только как российский государственный деятель, но и как историк, археограф, страстный собиратель рукописей и древностей.
В 1811 г. А. И. Мусин-Пушкин преподнес ценнейший манускрипт в дар императору Александру I, который и передал его в Императорскую Публичную библиотеку (ныне Российская национальная). В архиве Библиотеки сохранилось сопроводительное письмо «О внесении в Императорскую Публичную библиотеку списка Нестеровой летописи», подписанное графом Александром Сергеевичем Строгановым и адресованное директору Библиотеки Алексею Николаевичу Оленину (шифр: ОАД РНБ. Ф. 1. Оп. 1, 1811 г. Д. № 9). Это письмо датировано 27 августа 1811 г. и было получено в Библиотеке 3 сентября того же года. В письме предписывается «список Нестеровой летописи, представленный Его императорскому величеству от господина действительного тайного советника графа Мусина-Пушкина,… во исполнение высочайшей воли… внести для хранения в Императорскую Публичную библиотеку».
То обстоятельство, что Лаврентьевская летопись была в 1811 г. подарена Мусиным-Пушкиным императору и попала в Императорскую Публичную библиотеку, чудесным образом спасло ценнейший манускрипт от неминуемой гибели – великолепное собрание древностей и рукописей графа безвозвратно погибло в московском пожаре 1812 года.
И сегодня на последнем листе Лаврентьевской летописи можно видеть заверочную запись рукой А. Н. Оленина – «В сей книге, подаренной покойным графом Алексеем Ивановичем Мусиным-Пушкиным, Императорской Публичной библиотеки имеется сто семьдесят три перемеченных листов. Директор Императорской Публичной библиотеки Алексей Оленин». Запись сделана не ранее февраля 1817 г., уже после смерти Мусина-Пушкина.
Об исключительной авторитетности Лаврентьевской летописи свидетельствует и то, что именно она была выбрана Д. С. Лихачевым в качестве основного источника при подготовке академического издания текста «Повести временных лет» в 1950 г. в серии «Литературные памятники». Повесть временных лет по Лаврентьевскому списку стала хрестоматийным материалом для изучения древнерусской истории и литературы в системе средней и высшей школы.
Текст Лаврентьевской летописи тщательно исследован известными историками летописания и источниковедами. Это А. А. Шахматов, А. Н. Насонов, М. Д. Приселков, И. А. Тихомиров, Д. С. Лихачев, В. Л. Комарович, Я. С. Лурье, Б. М. Клосс, Н. Д. Русинов и другие (см. раздел «Библиография»). Однако сама рукопись редко становилась предметом специального изучения. Пожалуй, единственным исследователем, который обратил внимание на кодикологические особенности манускрипта и тщательно описал их, является Г. М. Прохоров, сформировавший на основе своих тонких наблюдений убедительную концепцию истории создания рукописи.
Как национальное достояние, Лаврентьевская летопись находится в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки в режиме хранения особо ценных памятников. Текст памятника давно уже доступен по многочисленным изданиям – академическим, научным, научно-популярным, учебным. А вот сам оригинал извлекается из специального сейфа преимущественно только для экспертиз сохранности. Современного факсимильного издания Лаврентьевская летопись не имеет по причине технических трудностей адекватной полиграфической передачи листов древней рукописи.
Настоящий проект электронного представления памятника призван восполнить этот пробел.
[ Регистрация | Вход ]