Как ученые разгадали код Майя

В XIX веке ученые обнаружили руины городов майя в джунглях Центральной Америки. На некоторых постройках и посуде они увидели тексты, прочесть которые было невозможно — знания о письменности майя к тому моменты были давно утеряны. Науке потребовалось еще очень много времени, чтобы расшифровать сохранившиеся надписи. В книге «Разгадка кода майя: как ученые расшифровали письменность древней цивилизации» (издательство «Бомбора»), переведенной на русский язык Дмитрием Беляевым, археолог-майянист Майкл Ко рассказывает о талантливых ученых, трудившихся над дешифровкой письменности майя, и как им это удалось. N + 1 предлагает своим читателям ознакомиться с отрывком, посвященным двум ученым: Эрнсту Ферстеманну, который внес существенный вклад в изучение календарной системы майя, и Альфреду Моудсли, который обеспечил ученых иллюстрациями классических текстов майя.

В долгой истории дешифровки письменности майя, как в веревке, сплетенной из двух толстых нитей, всегда было два направления: фонетически-лингвистическое того типа, которое безуспешно начал Брассер, и календарно-астрономическое. Именно последнему суждено было одержать победу в XIX веке, и связано оно преимущественно с Германией (фонетические интерпретации были прерогативой французов и американцев). Среди немецких исследователей великой — некоторые сказали бы почти сверхчеловеческой — фигурой был Эрнст Ферстеманн, библиотекарь Саксонской королевской библиотеки в Дрездене.

Ферстеманн, конечно, не сверхчеловек: жизнь его была вполне прозаической и проходила среди пыльных полок и библиотечных карточек. Но его интеллектуальные подвиги не оставляют никаких сомнений в его гениальности. Я бы сравнил Ферстеманна не с Шерлоком Холмсом, а с его братом Майкрофтом, разгадывающим тайны, не покидая своего кресла в мифическом клубе «Диоген».

Ферстеманн родился в 1822 году в Данциге, в семье учителя математики данцигской гимназии. Он обучался лингвистике и грамматике у таких ученых, как Якоб Гримм (один из знаменитых братьев Гримм), занимался исследованиями немецких топонимов и получил степень доктора философии в 1844 году. Начал он с должности библиотекаря в Вернигероде, в Саксонии, а в 1867 году был приписан к Дрезденской библиотеке. Можно только догадываться, сколько времени он потратил впустую, пока его не заинтересовал странный кодекс, привезенный из Вены в прошлом веке одним из его предшественников (то был уже известный нам Иоганн Кристиан Гетце), и сколько времени прошло, прежде чем он решился этот кодекс изучить.

По словам его горячего поклонника и последователя Эрика Томпсона, Ферстеманну исполнилось пятьдесят восемь лет, когда он начал исследование Дрезденского кодекса, а работы, посвященные истории майя, он продолжал публиковать вплоть до своей смерти в 1906 году, когда ему было уже восемьдесят четыре. Невозможно не вспомнить имя этого человека, — во всех отношениях полной противоположности эксцентричному Брассеру, — не говоря о Дрезденском кодексе. Именно на основе этого документа, как справедливо писал Томпсон, Ферстеманном «была разъяснена вся структура календаря майя».

Первая задача Ферстемана состояла в том, чтобы опубликовать факсимиле Дрезденского кодекса, используя новую технику хромофотографии. Мне невероятно повезло, что я купил это великолепное издание на книжном аукционе в Нью-Йорке, поскольку было выпущено всего шестьдесят экземпляров. Учитывая серьезный ущерб, нанесенный оригиналу во время Второй мировой войны, — во время бомбардировки Дрездена затопило подвал, в котором хранилась рукопись, — издание 1880 года является уникальным источником для эпиграфистов.

В том же году Ферстеманн начал публикацию своих великих исследований по кодексу. Опираясь на список дней и месяцев у Ланды и с детства обладая незаурядными математическими способностями, к 1887 году он пришел к следующим открытиям:

1. основа системы хронологии майя — долгий счет, то есть последовательный счет дней, непрерывный с момента его начала тысячи лет назад, в день 4 Ахав 8 Кумк’у;
2. система счета майя — двадцатеричная, а не десятеричная;
3. в Дрезденском кодексе представлен механизм функционирования 260-дневных циклов (цольк’ин);
4. таблицы движения Венеры рассчитаны астрономами майя на основе 584-дневного видимого цикла планеты.

И, как будто этого было недостаточно для одного человека, в 1893 году (к тому времени Ферстеманну был семьдесят один год) он объявил об открытии в кодексе лунных таблиц, которые, как теперь стало ясно, использовались для предсказания возможных затмений, чреватых, как считали майя, серьезными бедствиями.

С Ферстеманном все понятно. Но вопрос Стефенса, кто же прочтет надписи на резных монументах, лежащих в глуши тропического леса, по-прежнему оставался без ответа. Проблема была в почти полном отсутствии опубликованного корпуса монументов — детальных, точных иллюстраций надписей, вырезанных на камне и вылепленных из штука, соответствующих качеству иллюстраций в «Описании Египта». Единственное объяснение этому — отставание майянистики от исследования других регионов мира. В конце концов, фотография была известна уже давно: к 1839 году дагерротипы египетских памятников были привезены в Париж (Казервуд использовал этот метод лишь от случая к случаю, пока путешествовал со Стефенсом по Центральной Америке), а негативно-позитивная техника современной фотографии была изобретена англичанином Фоксом Толботом уже в следующем году. Французский исследователь Дезире Шарне¹ и одиозный Огюст Ле-Плонжон² вместе со своей женой время от времени использовали фотографию на руинах городов майяских низменностей, но ни один из их результатов не помог особо процессу дешифровки.

 

¹Шарне Клод-Жозеф Дезире (1828–1915) — французский путешественник, археолог, исследователь древних городов Мексики и Центральной Америки; одним из первых использовал фотографию для документирования своих открытий.

²Ле-Плонжон Огюст (1825–1908) — франко-британо-американский врач, путешественник, фотограф, писатель-оккультист и археолог-любитель, прославившийся своими псевдонаучными исследованиями цивилизации майя и считавший ее прародительницей древнеегипетской и мировой культуры.

К 1879 году ситуация начала улучшаться. В этом году Чарльз Рау из Смитсоновского института³ опубликовал фотографическое изображение части панели Храма Креста в Паленке, которое мог бы использовать любой эпиграфист. На основе публикации Рау и благодаря глубокому знанию майяских кодексов американский ученый Сайрус Томас в 1882 году установил порядок чтения письменности майя — слева направо и сверху вниз парными столбцами. Если бы Брассер знал это, он, возможно, не допустил бы таких глупых ошибок при чтении Троанского (Мадридского) кодекса.

³Рау Чарльз (Шарль) (1826–1887) родился в Бельгии и получил образование в Германии. В 1848 году эмигрировал в США, где заинтересовался местными древностями. После переезда в Нью-Йорк в 1861 году стал одним из ведущих специалистов по американской археологии, сотрудничая со Смитсоновским институтом. С 1881 года — директор департамента археологии Национального музея США.

И вот тут на сцене появляется Моудсли, один из немногих ученых, выдающийся вклад которого в майянистику, похоже, никто не оспаривает. Как и о его предшественниках — Стефенсе и Казервуде, говорить об этом великом человеке можно только в превосходных степенях — но сам он был застенчив и скромен. Пример его жизни мог бы стать противоядием тщеславию и заносчивости, присущим ученым прошедшего столетия.

Альфред Персиваль Моудсли родился в 1850 году и получил классическое образование английского джентльмена в Харроу и Кембридже. Он начал свою карьеру в качестве личного секретаря губернатора Квинсленда в Австралии, затем отправился на Фиджи с сэром Артуром Гордоном, губернатором Фиджи, назначен британским консулом на Самоа в 1878 году и, наконец, генеральным консулом на Тонга. После окончания службы в колониях Южных морей, поэтично описанной им в мемуарах 1930 года «Жизнь на Тихом океане пятьдесят лет назад», он был вызван в Новый Свет по делам — наблюдал за золотым рудником в Мексике и фруктовой плантацией в Калифорнии, где встретил богатую молодую американку, которая стала его женой и спутником в исследованиях Центральной Америки.

Прочитав стефенсовские «Происшествия в путешествии по Центральной Америке, Чьяпасу и Юкатану» и «Происшествия в путешествии по Юкатану», бешено популярные в Штатах, Моудсли увлекся тайнами древних городов майя. В 1881 году он предпринял первое из семи путешествий по Центральной Америке, причем полностью за свой счет. Он поставил перед собой задачу как можно более полно и точно документировать памятники архитектуры, искусства, а также надписи основных известных городов майя: Киригуа, Копана, Чичен-Ицы, Паленке и недавно обнаруженного Йашчилана, который лежит на омегаобразном изгибе реки Усумасинта. Для документирования своих находок Моудсли использовал последние достижения фотографии — большеформатную камеру для съемки и мокроколлоидный метод получения негативов⁴, причем фотопластинки можно было изготавливать на месте. Он также делал гипсовые слепки с каменных скульптур и стел с иероглифическими надписями, а для этого нужно было доставить все необходимые материалы: гипс, папье-маше, химические препараты, — обустроить лагерь и привозить продовольствие — и все это под дождем, в жару, в районах, где не было дорог, кроме троп и тропинок, известных разве что проводникам.

⁴Изобретен в 1850-х годах независимо англичанами Фредериком Скоттом Арчером и Робертом Бинэмом и французом Гюставом Легре. При мокроколлоидном процессе съемку и проявку необходимо было делать как можно быстрее, пока фотопластинка влажная (поэтому процесс и называется мокроколлодионный или мокроколлоидный); при этом качество изображения получалось очень высокое.

По сравнению с жестокой конкуренцией современных полевых археологов Моудсли кажется почти святым. Самый известный пример его душевной щедрости — неожиданная встреча в Йашчилане с французским исследователем Дезире Шарне, который полагал, что первым открыл затерянный древний город и намеревался назвать его Вилья-Лорийяр (или Вилья-Лориллард) — «город Лорийяра» в честь своего покровителя — табачного магната Пьера Лорийяра. Вот воспоминание Шарне об этой встрече:

«Мы пожали друг другу руки, он знал мое имя и сообщил мне свое: Альфред Моудсли, эсквайр, из Лондона; и поскольку мои взгляды выдавали внутреннее раздражение, которое я чувствовал, он сказал: “Все в порядке, нет никаких причин, почему вы должны выглядеть таким расстроенными. То, что я опередил вас, было чистой случайностью, как было бы случайностью, если бы все было наоборот. Вам не нужно опасаться на мой счет, потому что я всего лишь любитель, путешествующий ради удовольствия. С вами дело, конечно, другое. Но я не собираюсь ничего публиковать. У меня в лагере найдется место и для вас, а что касается руин, я передаю их вам. Вы можете назвать город, заявить, что обнаружили его, фактически делать то, что вам угодно. Я не буду мешать вам каким-либо образом, и вы можете даже обойтись без упоминания моего имени, если пожелаете”. Я был так глубоко тронут его манерами и очарован, что не мог не поделиться с ним славой изучения этого города. Мы жили и работали вместе, как два брата, и расстались лучшими друзьями в мире».

Вести уникальную по своим масштабам работу в джунглях было мучительно трудно, но благополучно доставить результаты этого великого исследования в Лондон еще труднее. Тем не менее все собранные материалы и артефакты были переправлены через океан, и Моудсли принялся за их обработку. Он нанял художницу мисс Энни Хантер, которая на основе слепков и фотографий Моудсли подготовила литографии каждого монумента и надписи. Моудсли нашел себе и издателей в лице своих друзей — биологов Фредерика Дьюкейна Годмана и Осберта Сэльвина. В 1889 году, когда вышел первый том «Археологии» Моудсли, предполагалось, что она будет приложением к многотомному труду «Биология Центральной Америки», однако объем одной только «Археологии» составил один том текста и четыре тома иллюстраций.

Невозможно преувеличить важность публикации Моудсли для исследований майя. Впервые в дополнение к прекрасным факсимильным изданиям всех кодексов у эпиграфистов появились крупномасштабные, невероятно точные иллюстрации полных классических текстов, а не только любительские наброски Альмендариса или, что еще хуже, наполовину выдуманные картинки Вальдека. Так почему же тогда не появился новый Шампольон, который взломал бы код майя?

Как ни кажется это странным, но шансы на успешную дешифровку майяской письменности были, похоже, невелики, потому что никто из исследователей цивилизации майя не обладал таким уровнем лингвистической подготовки и ясностью зрения, которые позволили Шампольону совершить свой великий прорыв.

Подробнее читайте:
Ко, Майкл. Разгадка кода майя: как ученые расшифровали письменность древней цивилизации / Майкл Ко ; [Перевод с англ. Дмитрия Беляева] — Москва: Эксмо, 2021. — 416 с. — (Кругозор Дениса Пескова).