Жилой дом тоже может на время превращаться в пространство нечисти. Это совершается посредством чертей, напускаемых колдуном. Они существенно отличаются от насылаемого черта, о котором шла речь выше. На особенностях нечистых помощников стоит остановиться подробнее.
Образ колдуна тесно связан с образом черта. Взаимопроникновение их обусловлено связью колдуна с нечистой силой, помогающей ему в магии. Это сила совершенно особого рода. В противоположность напускаемому черту, образ которого может быть весьма выразительным, помощники колдуна абсолютно обезличены, неотделимы друг от друга, они всегда во множестве и описываются как отряд солдат: "У всех синие короткие штанки, красные рубашечки, стоят шеренгой, как маленькие человечки, 50-70 сантиметров"
Колдун крайне редко показывает посторонним своих чертей. Мотивировка такой демонстрации обычно одна вполне определенная: разубеждение "неверующего", приобщение его к представлению о наличии двух постоянно контактирующих миров: земного и потустороннего и таким образом утверждение в сознании человека особого статуса колдуна - на границе этих миров: "Мишка говорит: "Бога нет". А батька и говорит "Бог есть и черт есть". А этот Мишка: "Раз есть бог и черт, покажи, -говорит, - мне черта" (отец показывает черта в бане). Демонстрация "ребят" вообще происходит обычно в помещении.
Коммуникация чужого человека с чертями-помощниками колдуна сводится к минимуму: они являются взору наблюдателя в визуальном облике на несколько секунд, ничего не говоря и обычно не совершая никаких действий - как картинка. "Я под стол заглянула: два мальчишечка в красненьких рубахах, чЈрным кушакам опоясавши. Ну, вот так. И вот сразу, говорит, потерялись".
Черти колдуна представляют собой, по сути, не отдельные фигуры, а некую однородную по своей природе силу, которая заполняет собой все реальное пространство, предоставляемое ей "патроном". По его воле они могут в один момент свернуться до минимума и локализоваться (12 чертей "под веником сидят" и так же быстро развернуться до любых пределов.
Наиболее показателен случай, когда такого рода "сворачивание - разворачивание" происходит в доме колдуна. Когда черти заполняют его целиком, дом превращается в пространство нечисти, обладающее всеми специфическими особенностями, отличающими его от пространства нормального жилья.
НАСЛАННЫЙ ЧЕРТ И НАСЛАННЫЕ ЧЕРТИ
Но жилье обычных людей тоже может становиться нечистым пространством, когда человек, имеющий контакт с потусторонними силами, напускает туда чертей, которые по своим характеристикам отличаются от одиночного насланного черта. В данном случае пространство дома жертвы становится из "своего" "чужим". Порой рассказчик не дает даже мотивировки такого превращения и не говорит о личности наславшего, потому что здесь важен сам факт того, что "сделано" и теперь нужно "отделывать", возвращать "свое" пространство или уходить в другой дом. На этом обычно строятся рассказы о выживании людей из дома нечистой силой. "И вот, как спать они лягут, в этом доме-то ночью уж такой... гром, шум ужасный стоит, что спать невозможно... Так ничего они сделать и не смогли. Жуть стала брать всех. Продали дом и уехали".
Но и эти черти не тождественны тем нечистым, которые помогают колдуну в магии. Граница между теми и другими довольно четкая. Так, например, описывается один из "маленьких", посланный колдуньей, "чтобы проверить, все ли мы сделали как надо": "Парень, ...молодой, красивый, как портрет. Стоит у двери молча, ничего не говорит, потом пропал".. Это действительно один из помощников колдуна в визуальном облике: кратковременное молчаливое видение, "глаза" колдуна, следящие за выполнением его воли.
ЧЕРТИ В ДОМЕ КОЛДУНА
Поведение чертей в жилье самого колдуна во многом аналогично действиям напущенных нечистых в доме другого человека: черти шумят, различными способами мучают хозяина дома, не дают ему спать, в доме "чудится". Но разница заключается в том, что между колдуном и его помощниками моделируются принципиально иные отношения, чем у обычных людей с пришедшей извне нечистью.
Черти-помощники сами по себе представляют особое пространство нечисти, к которому "подключается" человек, становящийся колдуном. Но если не произошло особого акта "передачи - принятия" владения этими чертями, человек не способен на обратную связь с ними. "Непосвященные" могут только терпеть мучения или пытаться избавиться от нечисти колдуна.
Сам колдун-хозяин способен отчасти управлять своими "подчиненными", потому что владеет их "языком", "приставания" чертей для него наполняются определенным смыслом - это требование "работы". Главные характеристики пространства нечисти - динамика (постоянное движение) и однородность. Колдун, понимая "язык" чертей, в то же время вынужден жить по законам этого пространства. Поневоле он тоже все время движется (черти "гоняют" колдуна). Мучения колдуна - это проявление агрессивной динамики пространства нечисти, то есть постоянное явление. Только способность управления чертями-помощниками дает ему возможность на время "отключить" пространство нечисти от себя (послать их на "работу") и отдохнуть: "Работы им дала, оны пошли поколдовали, и она успокоилась".
Но для того, чтобы умереть, преодолеть свою материальную оболочку, колдун должен целиком возвратиться в "этот" мир, стать обыкновенным человеком. Первый способ, как это сделать, - это передача чертей другому человеку или на какой-то предмет (одежда, личные вещи, а также палочка, кусок сахару и др.), то есть "отключение" чертей от себя, совершаемое самим колдуном. Но очень часто бывает, что в момент его смерти пространство нечисти полностью завладевает хозяином, и последний не в силах больше им управлять (черти "таскают" колдуна). Тогда посторонние люди должны предпринять действия для облегчения его смерти. Наиболее распространенный вариант - вынуть потолочину, снять конек, а иногда и целую крышу, "чтобы дать душе простор выйти вон из тела" Видимо, этот обряд связан с восточнославянской традицией отворять двери, окна, царские врата в церкви при трудной смерти.
Не всегда, однако, дом колдуна в полном объеме является пространством нечисти. Уровень "свернутости - развернутости" этого пространства во многом зависит от наличия фигуры постороннего человека, не подключенного к нему. Колдун оберегает "свой" мир, потому что чужой может нарушить по-своему гармоничные отношения "хозяина" и "подчиненных" в нем. Поэтому вторжение постороннего в дом колдуна приводит к моментальному "сворачиванию" пространства нечисти. Оно может быть неполным, если приход чужака совершается с ведома и разрешения хозяина чертей (например, к колдуну приходят гости и слышат, как черти прыгают и стучат на чердаке, а он управляет ими из комнаты или полным, если это происходит неожиданно (люди слышат, как колдунья разговаривает с чертями в доме; когда к ней стучатся, она загоняет всех чертей под печку и только тогда открывает.
У колдуна есть еще один способ для отключения постороннего от пространства нечисти, которым он пользуется гораздо чаще, чем предыдущим: перевод последнего в "другое измерение". Человек видит мучения колдуна, но при этом его зрению открыто поведение лишь одной из контактирующих сторон, о действиях чертей он узнает только через действия их хозяина. "И вот он [колдун] лежит, а я... не слышу, как они просят работы-то. А он ревет: "...Молотите солому-то!" ...Утром, гыт, встану - мякина одна, одна мякина!
Таким образом, у колдуна действительно существует какой-то обоюдный "договор" с нечистой силой. С одной стороны, он хозяин своих чертей, может повелевать ими и использовать по своему усмотрению, его возможности в глазах обыкновенного человека становятся почти неограниченными. Но, с другой стороны, черти тоже делают с колдуном, что хотят. Он вынужден жить по законам пространства нечисти, а перед смертью, если вовремя не отключится от него, поступает в полное распоряжение своих бывших помощников.
При этом все черти, подчиненные колдуну, не представляют из себя единого целого - это несколько различных по своим характеристикам образов. Что касается нечисти, которую колдун насылает в дом другого человека, то, во-первых, это может быть вполне конкретный черт, который приближается к сказочному бесу и общается с человеком "по-человечески". А во-вторых, черти могут представлять из себя однородную силу, пространство нечисти, превращающее жилое помещение в участок антимира. Но часто очень сложно бывает определить саму грань между "чужой" нечистой силой, приходящей извне, и проявлениями домового, воплощающего "свое" для человека пространство жилья.
КИКИМОРА
Многие исследователи называют образ кикиморы неясным, расплывчатым. Но в сфере результатов нашего анализа становится более понятным место этого образа в системе демонологических персонажей, связанных с жильем человека.
В ряде случаев кикимора может представлять из себя женскую ипостась домового. Но гамма отношений между образами домового и кикиморы варьируется от полного перехода функций или свойств первого к последней до полного противопоставления персонажей. С одной стороны, мы видим типичные признаки домового-атмосферы - постоянного и невидимого обитателя человеческого жилья, не привязанного ни к какому конкретному локусу, и те же функции: помощь по хозяйству и вредительство (часто в наказание за нарушение традиционных правил поведения в доме), предсказание судьбы человека. С другой стороны, устойчивы представления о том, что кикимору насылают (колдуны или обиженные плотники). Она может напоминать как насланных чертей, превращающих дом в пространство нечисти, так и одиночного черта, действующего в "своем" для человека жилом пространстве и вступающего в тесный контакт с людьми. Но сюжеты с кикиморой отличает мотив куколки (щепки, ртути и пр.), с помощью которой ее насылают. Уничтожить эту вещественную привязку кикиморы к дому может любой человек, а превосходство "посвященного" заключается только в знании причины "привиждений" и местонахождения куколки.
То есть образ кикиморы внутренне противоречив: с одной стороны, она предстает перед нами как вполне самостоятельный мифологический персонаж, не связанный ни временем, ни пространством, но, с другой стороны, может локализоваться в реальном предмете, исполняющем функцию хозяина кикиморы и задающем для нее "программу действий".
Вообще, возможно сравнить образ кикиморы и образ черта как такового, то есть в совокупности всех представлений о нем. В имени шишиморы уже заложена связь с чертом ("шиш", "шишко" - черт, нечистый дух), к тому же ее название, как и название черта, лишено какой бы то ни было приуроченности, функционального стержня. Это приводит к сильной расплывчатости образа, отсутствию четкого представления о пространственно-временных и прочих характеристиках образа. Кикиморе могут приписывать самые разные места обитания, а поэтому и облик, функции. И, как следствие, налицо тенденция к максимальной собирательности образа. "Имя кикиморы, сделавшееся бранным словом, употребляется в самых разнообразных случаях и по самым разнообразным поводам" так же, как и имя черта.
Черт в народном сознании - это антипод Бога, а кикимора - домового, Бога в масштабах человеческого жилья. Кикимора и домовой, персонифицирующие негативную и позитивную стороны взаимодействия людей в их домашней жизни с нечистой силой, представляют собой две стороны единого целого - атмосферы дома.
Но в процессе бытования быличек образ кикиморы был почти целиком "поглощен" образом домового (речь идет прежде всего об имени, а не о самом представлении). Дело в том, что для кикиморы характерен тот тип отношений нечистой силы с человеком через пространство, который захватывает области таких демонологических образов, как домовой, черт, покойник - центральных, наиболее "разработанных" образов народной мифологии, для которых характерно расширение за счет смежных с ними персонажей, приобретение все большей собирательности. Поэтому, видимо, и происходит постепенное объединение кикиморы и других духов культурного пространства в единый образ домового - воплощение атмосферы дома.
Образ колдуна тесно связан с образом черта. Взаимопроникновение их обусловлено связью колдуна с нечистой силой, помогающей ему в магии. Это сила совершенно особого рода. В противоположность напускаемому черту, образ которого может быть весьма выразительным, помощники колдуна абсолютно обезличены, неотделимы друг от друга, они всегда во множестве и описываются как отряд солдат: "У всех синие короткие штанки, красные рубашечки, стоят шеренгой, как маленькие человечки, 50-70 сантиметров"
Колдун крайне редко показывает посторонним своих чертей. Мотивировка такой демонстрации обычно одна вполне определенная: разубеждение "неверующего", приобщение его к представлению о наличии двух постоянно контактирующих миров: земного и потустороннего и таким образом утверждение в сознании человека особого статуса колдуна - на границе этих миров: "Мишка говорит: "Бога нет". А батька и говорит "Бог есть и черт есть". А этот Мишка: "Раз есть бог и черт, покажи, -говорит, - мне черта" (отец показывает черта в бане). Демонстрация "ребят" вообще происходит обычно в помещении.
Коммуникация чужого человека с чертями-помощниками колдуна сводится к минимуму: они являются взору наблюдателя в визуальном облике на несколько секунд, ничего не говоря и обычно не совершая никаких действий - как картинка. "Я под стол заглянула: два мальчишечка в красненьких рубахах, чЈрным кушакам опоясавши. Ну, вот так. И вот сразу, говорит, потерялись".
Черти колдуна представляют собой, по сути, не отдельные фигуры, а некую однородную по своей природе силу, которая заполняет собой все реальное пространство, предоставляемое ей "патроном". По его воле они могут в один момент свернуться до минимума и локализоваться (12 чертей "под веником сидят" и так же быстро развернуться до любых пределов.
Наиболее показателен случай, когда такого рода "сворачивание - разворачивание" происходит в доме колдуна. Когда черти заполняют его целиком, дом превращается в пространство нечисти, обладающее всеми специфическими особенностями, отличающими его от пространства нормального жилья.
НАСЛАННЫЙ ЧЕРТ И НАСЛАННЫЕ ЧЕРТИ
Но жилье обычных людей тоже может становиться нечистым пространством, когда человек, имеющий контакт с потусторонними силами, напускает туда чертей, которые по своим характеристикам отличаются от одиночного насланного черта. В данном случае пространство дома жертвы становится из "своего" "чужим". Порой рассказчик не дает даже мотивировки такого превращения и не говорит о личности наславшего, потому что здесь важен сам факт того, что "сделано" и теперь нужно "отделывать", возвращать "свое" пространство или уходить в другой дом. На этом обычно строятся рассказы о выживании людей из дома нечистой силой. "И вот, как спать они лягут, в этом доме-то ночью уж такой... гром, шум ужасный стоит, что спать невозможно... Так ничего они сделать и не смогли. Жуть стала брать всех. Продали дом и уехали".
Но и эти черти не тождественны тем нечистым, которые помогают колдуну в магии. Граница между теми и другими довольно четкая. Так, например, описывается один из "маленьких", посланный колдуньей, "чтобы проверить, все ли мы сделали как надо": "Парень, ...молодой, красивый, как портрет. Стоит у двери молча, ничего не говорит, потом пропал".. Это действительно один из помощников колдуна в визуальном облике: кратковременное молчаливое видение, "глаза" колдуна, следящие за выполнением его воли.
ЧЕРТИ В ДОМЕ КОЛДУНА
Поведение чертей в жилье самого колдуна во многом аналогично действиям напущенных нечистых в доме другого человека: черти шумят, различными способами мучают хозяина дома, не дают ему спать, в доме "чудится". Но разница заключается в том, что между колдуном и его помощниками моделируются принципиально иные отношения, чем у обычных людей с пришедшей извне нечистью.
Черти-помощники сами по себе представляют особое пространство нечисти, к которому "подключается" человек, становящийся колдуном. Но если не произошло особого акта "передачи - принятия" владения этими чертями, человек не способен на обратную связь с ними. "Непосвященные" могут только терпеть мучения или пытаться избавиться от нечисти колдуна.
Сам колдун-хозяин способен отчасти управлять своими "подчиненными", потому что владеет их "языком", "приставания" чертей для него наполняются определенным смыслом - это требование "работы". Главные характеристики пространства нечисти - динамика (постоянное движение) и однородность. Колдун, понимая "язык" чертей, в то же время вынужден жить по законам этого пространства. Поневоле он тоже все время движется (черти "гоняют" колдуна). Мучения колдуна - это проявление агрессивной динамики пространства нечисти, то есть постоянное явление. Только способность управления чертями-помощниками дает ему возможность на время "отключить" пространство нечисти от себя (послать их на "работу") и отдохнуть: "Работы им дала, оны пошли поколдовали, и она успокоилась".
Но для того, чтобы умереть, преодолеть свою материальную оболочку, колдун должен целиком возвратиться в "этот" мир, стать обыкновенным человеком. Первый способ, как это сделать, - это передача чертей другому человеку или на какой-то предмет (одежда, личные вещи, а также палочка, кусок сахару и др.), то есть "отключение" чертей от себя, совершаемое самим колдуном. Но очень часто бывает, что в момент его смерти пространство нечисти полностью завладевает хозяином, и последний не в силах больше им управлять (черти "таскают" колдуна). Тогда посторонние люди должны предпринять действия для облегчения его смерти. Наиболее распространенный вариант - вынуть потолочину, снять конек, а иногда и целую крышу, "чтобы дать душе простор выйти вон из тела" Видимо, этот обряд связан с восточнославянской традицией отворять двери, окна, царские врата в церкви при трудной смерти.
Не всегда, однако, дом колдуна в полном объеме является пространством нечисти. Уровень "свернутости - развернутости" этого пространства во многом зависит от наличия фигуры постороннего человека, не подключенного к нему. Колдун оберегает "свой" мир, потому что чужой может нарушить по-своему гармоничные отношения "хозяина" и "подчиненных" в нем. Поэтому вторжение постороннего в дом колдуна приводит к моментальному "сворачиванию" пространства нечисти. Оно может быть неполным, если приход чужака совершается с ведома и разрешения хозяина чертей (например, к колдуну приходят гости и слышат, как черти прыгают и стучат на чердаке, а он управляет ими из комнаты или полным, если это происходит неожиданно (люди слышат, как колдунья разговаривает с чертями в доме; когда к ней стучатся, она загоняет всех чертей под печку и только тогда открывает.
У колдуна есть еще один способ для отключения постороннего от пространства нечисти, которым он пользуется гораздо чаще, чем предыдущим: перевод последнего в "другое измерение". Человек видит мучения колдуна, но при этом его зрению открыто поведение лишь одной из контактирующих сторон, о действиях чертей он узнает только через действия их хозяина. "И вот он [колдун] лежит, а я... не слышу, как они просят работы-то. А он ревет: "...Молотите солому-то!" ...Утром, гыт, встану - мякина одна, одна мякина!
Таким образом, у колдуна действительно существует какой-то обоюдный "договор" с нечистой силой. С одной стороны, он хозяин своих чертей, может повелевать ими и использовать по своему усмотрению, его возможности в глазах обыкновенного человека становятся почти неограниченными. Но, с другой стороны, черти тоже делают с колдуном, что хотят. Он вынужден жить по законам пространства нечисти, а перед смертью, если вовремя не отключится от него, поступает в полное распоряжение своих бывших помощников.
При этом все черти, подчиненные колдуну, не представляют из себя единого целого - это несколько различных по своим характеристикам образов. Что касается нечисти, которую колдун насылает в дом другого человека, то, во-первых, это может быть вполне конкретный черт, который приближается к сказочному бесу и общается с человеком "по-человечески". А во-вторых, черти могут представлять из себя однородную силу, пространство нечисти, превращающее жилое помещение в участок антимира. Но часто очень сложно бывает определить саму грань между "чужой" нечистой силой, приходящей извне, и проявлениями домового, воплощающего "свое" для человека пространство жилья.
КИКИМОРА
Многие исследователи называют образ кикиморы неясным, расплывчатым. Но в сфере результатов нашего анализа становится более понятным место этого образа в системе демонологических персонажей, связанных с жильем человека.
В ряде случаев кикимора может представлять из себя женскую ипостась домового. Но гамма отношений между образами домового и кикиморы варьируется от полного перехода функций или свойств первого к последней до полного противопоставления персонажей. С одной стороны, мы видим типичные признаки домового-атмосферы - постоянного и невидимого обитателя человеческого жилья, не привязанного ни к какому конкретному локусу, и те же функции: помощь по хозяйству и вредительство (часто в наказание за нарушение традиционных правил поведения в доме), предсказание судьбы человека. С другой стороны, устойчивы представления о том, что кикимору насылают (колдуны или обиженные плотники). Она может напоминать как насланных чертей, превращающих дом в пространство нечисти, так и одиночного черта, действующего в "своем" для человека жилом пространстве и вступающего в тесный контакт с людьми. Но сюжеты с кикиморой отличает мотив куколки (щепки, ртути и пр.), с помощью которой ее насылают. Уничтожить эту вещественную привязку кикиморы к дому может любой человек, а превосходство "посвященного" заключается только в знании причины "привиждений" и местонахождения куколки.
То есть образ кикиморы внутренне противоречив: с одной стороны, она предстает перед нами как вполне самостоятельный мифологический персонаж, не связанный ни временем, ни пространством, но, с другой стороны, может локализоваться в реальном предмете, исполняющем функцию хозяина кикиморы и задающем для нее "программу действий".
Вообще, возможно сравнить образ кикиморы и образ черта как такового, то есть в совокупности всех представлений о нем. В имени шишиморы уже заложена связь с чертом ("шиш", "шишко" - черт, нечистый дух), к тому же ее название, как и название черта, лишено какой бы то ни было приуроченности, функционального стержня. Это приводит к сильной расплывчатости образа, отсутствию четкого представления о пространственно-временных и прочих характеристиках образа. Кикиморе могут приписывать самые разные места обитания, а поэтому и облик, функции. И, как следствие, налицо тенденция к максимальной собирательности образа. "Имя кикиморы, сделавшееся бранным словом, употребляется в самых разнообразных случаях и по самым разнообразным поводам" так же, как и имя черта.
Черт в народном сознании - это антипод Бога, а кикимора - домового, Бога в масштабах человеческого жилья. Кикимора и домовой, персонифицирующие негативную и позитивную стороны взаимодействия людей в их домашней жизни с нечистой силой, представляют собой две стороны единого целого - атмосферы дома.
Но в процессе бытования быличек образ кикиморы был почти целиком "поглощен" образом домового (речь идет прежде всего об имени, а не о самом представлении). Дело в том, что для кикиморы характерен тот тип отношений нечистой силы с человеком через пространство, который захватывает области таких демонологических образов, как домовой, черт, покойник - центральных, наиболее "разработанных" образов народной мифологии, для которых характерно расширение за счет смежных с ними персонажей, приобретение все большей собирательности. Поэтому, видимо, и происходит постепенное объединение кикиморы и других духов культурного пространства в единый образ домового - воплощение атмосферы дома.
[ Регистрация | Вход ]